| Актеры советского и российского кино
|
|||||||||||||
| |||||||||||||
| .:: КИНОФИЛЬМЫ ::. Фильм-катастрофа "713-й просит посадку" Режиссер: Григорий Никулин (старший)
Премьера: 15 апреля 1962 Главные герои:
Первый советский фильм-катастрофа Сюжет фильма нёс в себе элементы психологической драмы, детектива, триллера и характерные черты фильма-катастрофы, что для советского кинематографа было в новинку. Не случайно его считают первым советским фильмом-катастрофой. И хотя сам по себе сценарий был откровенно слаб, имел немало ляпов и демонстрировал немало антикапиталлистического пафоса, но заданная остросюжетность привлекла к фильму живое внимание зрителей. Также стоит отметить блестящую игру прекрасных актёров - по-настоящему выдающихся мастеров , представителей разных поколений советского кинематографа, которые в значительной мере спасли кинокартину. Героями картины стали пассажиры авиалайнера, оказавшиеся перед угрозой смерти. Каждый из персонажей этой разношёрстной публики был по-своему интересен. Мужественного доктора Рихарда, бегущего непонятно от кого и скрывающегося под другим именем сыграл Владимир Честноков. В роли ироничного, элегантного красавца, безработного юриста Генри выступил Отар Коберидзе. Также стоит отметить красавицу с выразительными глазами Эву Пристли (Людмила Абрамова), эффектного коммивояжера-фармацевта (Ефим Копелян), эксцентричную пассажирку Терезу (Людмила Шагалова), вьетнамскую девушку, мечтающую учиться в Советском Союзе (Нонна Тен), застенчивого филумениста (Оскар Линд), модную стюардессу (Эве Киви), забавного пассажира, пытающегося сберечь своих аквариумных рыбок (Аркадий Оберберг), медсестру-индианку (Зана Занони) и других персонажей. В фильме снялся и молодой Владимир Высоцкий, на тот момент ещё мало кому известный (к тому времени у него за плечами было лишь две небольших роли в кино). Его героем в фильме стал американский морской пехотинец. Надо отметить, что образ был прописан не вполне убедительно и мало соответствовал внутренней энергетике Высоцкого. Лучшие работы этого большого Мастера были ещё впереди... Игорь BIN Данная рецензия выражает субъективное мнение автора, которое вполне может не совпадать с Вашим. Смотрите сами и делайте собственные выводы. Анна Тубеншляк о съёмках фильмаИз сборника "Владимир Высоцкий в кино",1989. Как-то я была в Московском театре Пушкина и обратила внимание на молодого человека с гитарой - у него было очень любопытное, неординарное лицо. Если честно говорить, я даже не помню, в каком спектакле я его видела, - у него там была проходная роль. Вот так я и познакомилась с актером этого театра Володей Высоцким, записала его координаты и сказала, что обязательно вызову его на пробу. Всенепременно. С этим мы и распрощались. Там же я встретила Бориса Петровича Чиркова, который в то время тоже работал в Театре Пушкина и с которым я очень много лет была в самых дружеских отношениях. Он спросил меня: - Кого выудила? Володя только начал работать в Театре Пушкина, но, очевидно, показал себя в каких-то делах не лучшим образом. Я не стала выяснять, в каких именно, потому что, честно говоря, меня это не волновало: меня всегда прежде всего интересовал сам актер. Володя приехал на пробы в Ленинград. По-моему, он пробовался в один день с Валентином Гафтом. Гафт пробовался на роль, которую позже отдали Отару Коберидзе - и первым прошел пробу. А вторым пробовался Володя. Он просто подошел к камере, спел какую-то песню, был очень контактен, очень как-то располагал к себе, и мы все решили: а что нам еще искать? Есть прелестный молодой человек с неординарной внешностью, - давайте мы его и утвердим. И Володя в числе других актеров был утвержден на роль молодого солдата американской морской пехоты. Режиссер фильма Григорий Георгиевич Никулин был хорошо подготовлен к этой картине. Для меня было совершенно неожиданным - хотя я давно работаю в кино - увидеть такие карты режиссерской разработки: в них были точно указаны и кресла в самолете, и кто в каком кресле сидит, и в каком кадре кто занят. Словом, работать было легко: вечером я точно знала, что мы будем снимать завтра, какой именно кадр, - сороковой, сотый или трехсотый. У нас был очень хороший актерский ансамбль: на этой картине собрались не просто актеры - собрались люди. Все друг друга любили, все друг за другом ухаживали. У нас были и пенсионеры и молодежь. Многие актеры имели прозвища: Барушного звали Барушной тип, Ефима Захаровича Копеляна называли Ефимом Закадровичем, кое-то из дам назывались у нас отаровы вдовы, режиссера Никулина звали Гри-Гри, меня - Мамой. Почти все актеры жили в гостинице "Выборгская" и много общались вне съемочной площадки. В те годы Володя не был такой заметной фигурой. На съемочной площадке он был одним из младших. Он был очень смешливым и общительным человеком. Однажды ночью, когда мы снимали очень серьезную сцену - передавали из рук в руки бутылки с горячей водой и все должны были молчать, - Володя сквозь зубы рассказал мужчинам какой-то анекдот. И все актеры во главе с Ефимом Копеляном - тоже, кстати, смешливым невероятно - просто визжали от смеха. А в то время мы звук во время съемки писали вчистую, то есть потом не переозвучивали. Гри-Гри злился, а когда ему рассказали в чем дело - он тоже засмеялся, и все они довольно долго не могли прийти в себя. Сама картина не очень-то давала возможность для актерской импровизации: актеры
весь фильм сидят в креслах и разговаривают друг с другом, за исключением нескольких
эпизодов, и очень ограничены в пространстве. Так что особенно не разбежишься.
Но сцена истерики, сыгранная Володей, была настолько удивительна, что повторить
ее точно так же, как он сыграл ее поначалу, было просто невозможно. И реакция
всех окружающих его актеров на его игру была очень точной, поэтому второй дубль
снимать и не надо было. А больше у него и не было возможностей по сценарию, чтобы
показать свое что-то такое. Иногда - срывался. Приходилось приостанавливать съемку, лечить. Он ведь очень добрый был парень. Люди в таком состоянии бывают самые разные, а он - смеялся. Конечно, долго мы из-за него не стояли - эти несколько часов мы снимали куски, где он занят не был. А потом он приходил в себя - и мы работали дальше. Я не могу сказать, что он был в таком виде, что с ним вообще было невозможно работать, - просто его состояние не могло иметь места в данной ситуации: чуть больше нервозности, чуть больше смеха... Всего чуть-чуть больше. Чуть-чуть".
|
